"У меня сильный характер.
В нашей семье всем заправляла мама. Отец и дед не то что не обладали правом голоса, а просто не вмешивались в домашние дела.
Мужики наши увлекались рыбалкой, играли в шахматы друг с другом, а остальное их особо не интересовало.
Мама стояла в очередях, добывала какие-то путевки, дефицит, лекарства. Она разбиралась с квартирными счетами, ходила на родительские собрания, проверяла мои дневники, заклеивала окна на зиму, высаживала рассаду весной.
Она следила за нашим домом и за каждым из нас, направляла, оберегала. В 1990-е, когда перестали выплачивать зарплаты, ездила в Турцию, покупала там кофты, свитера, детские костюмчики — я все это продавала на рынке.
От нее я научилась быть твердой, сильной.
Первого мужа сразу подмяла под себя, все решала самостоятельно, он даже гвоздь сам ни разу не забил. Теперь я замужем второй раз. И снова я лидер, ведущий.
Бригадир, который ремонтировал нашу новую квартиру, смеется: «Лена, я твоего мужа видел два раза: он пожал мне руку в начале ремонта: «Очень приятно познакомиться» и в конце: «Спасибо за работу». Все остальное время ты с нами была».
Я покупала материалы, принимала решения по дизайну, вникала во все строительные тонкости, контролировала каждый шаг своих рабочих. При этом еще работала и ребенок был на мне.
Ну разве так можно? В кого я превратилась? Как перестать быть железной леди? Как стать слабой, нежной, женственной?"
Любители психологии, конечно, тут же стали объяснять Лене, что ставить знак равенства между женственностью и слабостью совсем не обязательно.
Феминистки тоже подключились: «Если вы обладаете лидерскими качествами, то зачем их искоренять, зачем разрушать свою личность?», окончательно уведя разговор в сторону.
А я подумала: сколько же у нас в стране таких Лен?
Им кажется, что мужья их слушаются. Но слушаться — значит выполнять указания. А тут даже указаний никаких, кроме «Дорогой, надень шапку» нет. Мужчина надевает свою шапку и уходит, самоустраняется, игнорирует неприятную работу: «Я на рыбалку, а ты, милая, пока разбирайся со скачущими конями и горящими избами. Вернусь — проверю».
Если бы Лена действительно всем рулила и обладала сильным характером, то домашние обязанности были бы разделены как минимум пополам, без всех этих: «Лучше я все сделаю быстро, чем ждать, пока он раскачается».
А будь она тираном, то сама бы сидела на берегу озера, расслабленно поглядывая на поплавок, пока муж носился бы по строительному рынку в поисках гипсовой штукатурки.
«Не вы мужа под себя подмяли, а он вас попросту использует»,— не одной мне такая мысль пришла в голову.
Но Лена этот комментарий будто бы не заметила или сочла шуткой. А ничего смешного нет. Зря девушка убивается: «Ах, как бы мне стать слабой!» — она и есть абсолютно слабый и беспомощный человек, надрывающийся под грузом проблем, не способный даже попросить о помощи.
Она то ли заранее знает, что не получит эту помощь от своего партнера, то ли не может представить, что в семье так вообще бывает. Она оказалась в тех же привычных декорациях, которые видела в детстве.
А мужу чем плохо? Вся бытовуха, включая ту самую «мужскую работу», на жене. Козырь: «Посмотри на себя! Ты давно в мужика превратилась!» — в рукаве.
Можно расслабиться и, время от времени подстегивая супругу чувством вины, наслаждаться жизнью.
Ну и кто тут главный, Лена?
