Как легко живется стервам!
Они не впадают в истерику от того, что объект любви возжелал другую женщину. Полюбил другую женщину. Бросил тебя ради другой женщины. Женился на другой женщине. Оказался геем, кобелем, придурком. Что не звонит уже целую неделю. Холодильник забит черничными пирогами, а в душе – дыра.
Ты будешь держаться, хохотать, шутить с подругами, но – ждать. Упорно ждать, что он вспомнит. Приедет. Собственная тупость презренна. Локти искусаны, ногти сто раз перекрашены.
Подруги застрелились и перестали отвечать на сообщения. Даже собака устала слушать жалобные вопли и ушла сама себя выгуливать.
Лучший вариант – вообще запрещать любви подбираться ко мне близко. Чтобы она обходила меня стороной, как бомж дорогой ресторан.
Тогда мне будет плевать на его синие глаза и сильные руки.
Такие, как я, романтичны до рвоты. Мы вызываем у мужчин приступы раздражения. Им же нужна война, охота на мамонта и рыцарские турниры, а не дурочки, которые носят тапки в зубах и рожают детей.
Возьмите хотя бы мою знакомую Валентину. Трое детей, старый подержанный автомобиль и скрипучая кровать. Оба некрасиво стареют, но муж заметит это раньше. В очередной командировке переспал с официанткой, напился запахом свободы. Дома всё кажется серым, обыденным до хлебной корки.
Он начал всё чаще пропадать, уверяя себя, что прав, что заслужил секс, драйв и поблажки. Не заметил, что Валентина давно догадалась и плачет, запершись в ванной. Что изменила прическу и даже немного похудела. Чаще говорит: «я люблю тебя», но ему уже плохо в этих стенах, душно, хочется на волю.
Ваше счастье, что мы дуры, и поэтому вас, любим. Оглянитесь, вы, дикари по природе, давно превратившиеся в пивные аквариумы на кривых ногах!
Мачо с намечающейся лысиной и кредитом на автомобиль. Глядишь на выпирающий живот и почему-то возникает вопрос: а как вы пиписку в уборной берете, на ощупь?
Или, ладно, другой тип. Спортсмены. Подкачано всё, кроме мозга. Не способны отличить Мендельсона от Мейерхольда, Чехова от Чуковского. Зато прочно сидите на инстаграме и протеинах. Ловите свое отражение в витринах магазинов, бравируя тем, что «если не ты, то будет другая».
И веришь им! Потому что на фоне аквариумов, эти хотя бы выгодно смотрятся голыми.
Главное – убрать подальше всё, где «угол отражения равен углу падения», иначе внимание достается любимому себе по ту сторону зеркала. Спортсмены могут часами говорить о здоровом питании и попереченой мышце живота. Не успеешь оглянуться, как ты сама встаешь в пять утра, бегаешь с ним по парку, качаешь пресс и пьешь поливитамины. Через месяц романа начинает тянуть к аквариуму на диван. С пивком.
Третий тип – женатые. Самый коварный. В них влюбляется каждая вторая девочка на свете. Прожив с женщиной больше десяти лет, они знают все тонкости девичьей души. Не падают в обморок от небритых ног, способны починить кран и даже понравиться вашему коту. Женатые любят девушек неиспорченных.
Цель – разнообразить свою опостылевшую жизнь новой хмельной романтикой. Напомнить себе, почти сорокалетнему, что ты еще способен вызывать трепет бархатных ресниц, что еще плачет из-за тебя, мудака, девушка по ночам в подушку в надежде, что следующую субботу проведешь с ней, а не с этой мерзкой калекой-змеюкой-женой.
Если дура вовремя не поумнеет, то родит и будет жить одна, разрываемая любовью к мужчине, который и сам уже не рад такому адюльтеру. У него теперь две семьи и на примете – еще одна девчушка с милыми веснушками на лице.
А есть еще алкоголики, музыканты, творческие непризнанные гении – девушки летят к ним как пчелы на пыльцу.
Её ласково называют «музой», чешут за ушком, имеют на старом матрасе и выпроваживают вон, когда чары развеиваются. Девочки рыдают, обрывают телефоны – а гении пишут картины, новые песни, жизнь бурлит стоградусным кипятком.
Творцы драматичны, харизматичны и абсолютно не приспособлены к жизни. Зато оставляют после себя в памяти дурман и пьянящие стихи, что зачитывались перед сном в висок. То, что надо лет этак в двадцать.
Пятый тип – кобели. Живут по принципу «больше секса – больше тёлок, и никакой, упаси боже, любви». Жестко цепляют женщин наплевательским к ним отношением.
Говорят, что терпеть не могут влюбленных дур. На деле – обманывают. Только это их и заводит – зависимость симпатичной девушки, которая спит на коврике у двери и жалобно скулит «возьми меня еще».
Любить кобелей, как правило, не за что. Они примитивны как ободок унитаза, зато преподносят нам очень важный урок: главное – это самоуверенность.
Так вот. Пока мы не стали стервами, мы вас любим. Вот таких разнообразно странных, хамоватых, заумных, занудных, со средними заработками, кривыми пенисами и посредственной фантазией.
Ваше пузо становится подушкой безопасности, отсутствие мозгов – милым пустячком, кобелиная суть – карой и верой в то, что «именно я его исправлю».
Девушке Кате – тридцать. Она наивна и прекрасна, безыскусна, но утомительно предана. Вокруг все рожают, разводятся и снова женятся. Катя тоже хочет варить борщи, стирать его трусы и собирать в пластиковый контейнер пирожки с капустой на работу. Она лезет на сайт знакомств, осознавая краешком мозга, что это интернет-бордель, и делать тут порядочной девочке нечего, но его величество глупая вера в любовь топит разум розовой пене.
И вот Катя уже счастливая обладательница аккаунта с трема самыми удачными фотографиями: анфас, профиль, в купальнике. Виртуальный конвертик краснеет от тупых сообщений. Ходит на свидания, радуется унылой розочке и сердечку в чашке с кофе.
Даёт на втором и оголтело влюбляется, потому что по-другому не получается. Ева сожрала яблоко – нам, дурам, жить.
Надо сказать, девочки упорны. Глупеют, чтобы потом доставать самцов ночными звонками, грустными глазами, неотправленными письмами с выносом мозга: «Скажи, а ты меня любишь?» – отчего у мужчин нервно дергается левый глаз.
Мужчины удивленно отмечают: откуда у баб такое острое желание создать семью? Отчего они так рьяно пытаются связать себя красной лентой с одним единственным, когда можно всю жизнь веселиться, никому ничего не обещая?
Мужчины устают от этой рабской любви, от глупости и наивности, от животного страха потери.Они не понимают одной простой вещи: пока мы любим, мы вам все позволяем, но с каждой новой потерей и разочарованием достигаем дна, и наконец, ангелы поют «алилуя», радостно снимают крылья, чтобы нацепить симпатичные рожки и явить миру свою подопечную – стерву.
Превращение в стерву случается после нервного срыва и штампа о разводе. Женщина решает жить для себя, заниматься сексом для себя, снимает неудобные шпильки, качает попу, сама сажает орхидеи и путешествует по миру. Никакой рефлексии – только я, и никого больше.
У меня есть история знакомой девушки по имени Даша. В двадцать пять она полюбила. Замужество, дети, квартира, больная свекровь, выпивающий в депрессии непризнанный Курт Кобейн. Она находила его пьяного на остановках и тащила на хрупкой спине домой. Утром заботливо давала алкозельцер, холодный рассол и просила прощения за укор во взгляде и мешки под глазами.
На советы подруг тихо говорила «люблю» и продолжала бороться за обоюдное счастье. К сорока годам она уже была седа, как грязный городской снег, мучили боли в спине.
Он изменял ей с соседкой, ненавидел Дашу за ту самую любовь, за невозможность доказать, что он дерьмо, а она настолько свята, что противно. Однажды гнойник лопнул.
Даша проснулась, открыла глаза и спросила: «Что это было?». Даша отнесла соседке пожитки мужа, сунув между носками упаковку антипохмельного по доброте душевной. А дальше – из рефлексивной меланхоличной принцессы превратилась в снежную королеву.
В сорок пять она уже рассекала по городу на новенькой БМВ, а не на старом измученном «Опеле». Открыла ресторан, качала попу и нажимала «отбой» раз двадцать за тридцать минут на звонки очередного поклонника. Подруг стало меньше, завистниц больше.
Стерве чужды душевные порывы, нервные срывы и материнский инстинкт. Рвать сердце она не будет априори. Ни оберегать, ни воспитывать, ни ублажать она не станет.
Стерва – умница, которая вкладывает в собственное здоровье и тело. Пока ты мечтаешь о глупостях, она уводит твоего героя за собой. Набираешь сообщение: «Куда ты пропал?» (как жалко выглядит) – а он в это время покупает ей браслет Chopard. Заглядывая в глаза: нравится, нет?
Мужчине хочется победить её, сломать, заставить страдать. Он умоляет о роли любовника, о допуске к телу. Не осознавая, что стерве все равно. Счастье здесь – она, и если тебе, мальчик, что-то надо – крутись, вертись, доказывай.
А любовь? Она, увы, без претензий. Ты знаешь, что это такое, когда бьет током, потому что вот он, рядом сидит. Хочется провести пальцем по горбинке носа, дотронуться до щетины и улечься на колени. Чтобы, может, прожить минуту длиною в жизнь.
Собаку стошнило – она прочла мои мысли. Стерва поперхнулась мартини.Я тоже когда-нибудь стану холодной стервой.
Чтобы не страдать от тоски по синим глазам и сильным рукам, а тупо брать, ничего не давая взамен. Дар любви, данный природой в наказание за надкусанное Евой яблоко, не возвышает женщину, а лишь уничтожает её.
Благодаря нам, любящим, мужчины веруют в свою исключительность, поэтому с упорством барана завоевывают стерв. Отправляя любящих дур в темные чуланы, так, на всякий случай, как прячут баночку с малиновым вареньем – вдруг сгодится.
Но чем больше в мире появляется стерв, тем меньше шансов у мужчин получить нежность.
Рано или поздно вымрут, как мамонты, либо погибнут в войне за доступ к женскому телу, либо состарятся на коленях у мам, которые способны любить беззаветно своего сыночка.
А вы говорите – я дура. Благодарите, мальчики.
