«Вот прокачаюсь, похожу к психологу, похудею – и пойду искать любовь, призвание, настоящую жизнь», – думают многие (особенно отличницы). Но нет, никогда не наступит эта идеальная пора – нет времени жить начерно, можно только набело.
Большинство открытий, которые мы делаем в отношении собственной жизни, относятся к категории «Капитан Очевидность», – так уж в мире все устроено.
Но то, как именно мы совершаем эти открытия, как раз отражает нашу индивидуальность и представляет интерес для другого. Никогда не забуду, как я подростком каталась на морских волнах, а рядом то же самое проделывали две взрослые тети и одна из них рассказывала, как волна подхватила ее и целых три раза перевернула вверх ногами. Пока я пыталась представить, каково это на практике, волна подхватила и меня.
Уже стоя на голове, я успела подумать: «Вот, оказывается, как это бывает». Много раз потом мне пришлось с удивлением произносить эту фразу про себя: «Вот как это бывает» – про Эйфелеву башню, про любовь, про разлуку, про МГУ, про Индийский океан.
Это я вас так готовлю к тому, что сегодня будет колонка про сакральное знание из копилки Капитана Очевидность, но пропущенное через мое индивидуальное восприятие, поверенное опытом, местами – горьким.
И, может быть, как раз горечь опыта пригодится и вам.
5 минут необходимого нарциссизма
Я – безнадежный кинестетик-визуал, причем последнее – скорее видовое, а первое – индивидуальное. Я даже в магазине одежды сначала щупаю вещи, потом нюхаю, а уж потом, если подошло на ощупь и запах, смотрю на них или примеряю. Если пахнет невкусно – не стану, как бы ни было красиво на вид.
Поэтому все, что я знаю о жизни, приходит ко мне через телесный опыт. Думать я могу только на ходу или прямо вот руками, когда сажусь за компьютер. От хандры спасаюсь бегом или той же ходьбой.
Еще для само-психотерапии годились лыжи. Не модные горные, а именно беговые, трудовые.
Когда надо бежать-лететь по лесу или полю, уступая лыжню встречному или более быстрому, слышать мерный свист-скрип снега под полозьями, уворачиваться на летящих навстречу веток. Тишина, красота и глубокое уединение, даже если на лыжне полно народу. «Сольвейг! Ты прибежала на лыжах ко мне...»
Тем обиднее было лишиться этой радости из-за травмы: я умудрилась повредить мениски на обеих ногах, в универе на физкультуре меня сослали в группу ЛФК и категорически запретили ходить на лыжах.
Я послушалась, пару лет даже и не пробовала, потом рискнула, заработала массу неприятных ощущений, неделю не могла ступить ни на одну ногу. Отступила. Попробовала еще пару раз через пару лет – с тем же успехом. И закрыла эту тему.
Прошли годы – я не стану писать, сколько именно их прошло, дабы не смущать нежные души своих читательниц страшными цифрами. Одно могу сказать: их прошло много.
И вот извольте – уже третьи выходные я, вместо того, чтобы писать тексты, печь пироги или встречаться с друзьями, гоняю на лыжах по подмосковным лесам совершенно безнаказанно, искреннее не понимая, как я вообще выжила без них столько лет.
Мои коленки, которые я много лет считала поврежденными, ведут себя как новенькие.
Потерянные мечты
И вот о чем я думаю все эти лыжные выходные, – потому что, я же говорю, думать на бегу очень удобно. Я думаю, как все-таки быстро когда-то смирилась с судьбой и отказалась от дальнейших попыток встать на лыжи снова.
Мне грустно от того, что я могла бы вернуть себе радость на несколько лет раньше, если бы пробовала и экспериментировала. Сейчас, вот сию секунду, я совсем не понимаю, что мешало мне делать новые попытки? Как и зачем я себя ограничила?
Я ведь могла обнаружить, что коленки уже в порядке, гораздо раньше! Лет пять назад. Или хотя бы года три. Но я все смотрела и смотрела издали, как проносятся по дальней лыжне горожане, не смея присоединиться.
Также я не понимаю сейчас некоторых мотивов своих поступков и действий или недействий которые я совершала – или, наоборот, не совершала – до своей личной психотерапии.
То есть, конечно, я понимаю, что мною двигало и что стояло за моими поступками. Но как бы со стороны, снаружи. Я больше не могу прочувствовать то, что казалось мне когда-то совершенно очевидным и естественным.
И я стала думать, что еще запретила себе когда-то, напоровшись на жесткий отказ тела или других людей, споткнувшись о препятствие, которое показалось мне непреодолимым?
Бальные танцы? Меня не взяли в первом классе, потому что тетенька-тренер сказала бабушке, что я толстовата. Через год, вырвавшись из цепких бабушкиных объятий, я похудела вполовину, но танцы так и остались для меня навечно несбывшимися.
Краски, мольберты и кисти, мечту провести жизнь в мастерской, вдыхая запах гуаши, мокрой бумаги и глины?
Однажды я увидела, как лихо моя подружка по художке рисует под Бердслея, жестоко позавидовала и почему-то решила, что мои достижения ничего не стоят, раз я не могу как она. И запретила себе даже думать о том, что я могу посметь.
Только опытным путем
Еще я думала о своих клиентках, которые у меня почти все сплошь – бывшие отличницы и хорошистки. Для них ошибиться или сделать что-то не так невыносимо почти физически. Они привыкли учиться на пятерки.
Каждая из них пришла к психологу за своим. Кто-то – за любовью, кто-то – за новой работой и карьерой, кто-то просто за радостью. Они пришли ранеными и слишком осторожными, потому что рана, пока она открыта или просто не зажила как следует, не дает двигаться свободно и заставляет проявлять осмотрительность.
И вот идет время, они старательно учатся жить так, чтобы вот это все, за чем они пришли, у них появилось в конце концов. Мы прорабатываем маму и папу, перекраиваем своими колдовскими методами нейронные связи, исследуем, осмысляем и сшиваем заново.
Отличницы и хорошистки, они хотят сделать свою работу хорошо, на совесть. Настанет момент и можно будет выходить в большую жизнь с новыми крыльями, залеченными ранами – так они думают. Когда-нибудь, когда-нибудь, когда будет совсем-совсем не больно…
Но мы никогда не достигаем совершенства, что-нибудь да остается пришитым на живую нитку. Мы никогда не можем обезопасить себя от боли и неудачи на сто процентов. Даже и на пятьдесят уже – большая удача.
Ничего не перепишешь на беловик, все происходит прямо сейчас и не собирается ждать, пока мы созреем для счастья, карьеры, для своего светлого будущего.
Будущее беспрерывно осуществляется каждую секунду и моментально становится прошлым. И пока мы ждем, когда затянутся наши раны, тысячи возможностей изменить жизнь проносятся мимо нас. Тысячи поводов порадоваться.
Но и тысячи возможностей разочароваться, обжечься, опять получить тычок в еще не до конца зажившую рану. Или обнаружить, что уже ничего не болит.
И есть только один способ проверить, как обстоят дела: попробовать еще раз сделать то, от чего раньше было больно. Снова встать на лыжи. Снова попробовать рисовать. Снова рискнуть полюбить человека.
Еще раз отважиться выйти на сцену. В сотый раз закинуть резюме на вакансию, о которой страшно даже мечтать. В пятый раз пуститься на поиски инвестора для самого главного проекта.
В десятый отнести свою книжку в очередное издательство. Вдруг теперь все получится, как надо?
Я думаю об этом, несясь по замерзшей реке, ветер свистит в ушах и обжигает лицо. Я абсолютно, совершенно счастлива. Так, как давно уже не была.
