.jpg)
Любовь делает людей врагами. Любовь обижает. Она выкручивает жилы. Поднимает из людей все самое худшее.
Вы скажете, что есть такие безнадежные личности, которые влюбляются как попало, без всякого злого умысла, и что им подавай чувства без всякого обременения вроде планов на будущее или личной выгоды.
Мне, конечно, придется с вами согласиться — всякое бывает.
Но правда и в том, что для многих женщин любовь — это даже в наши дни не просто возвышенные чувства, но и средство улучшить свою жизнь. И в борьбе за это средство женщина не знает пощады.
В схватке за мужика не щадят никого: ни родственников, ни подруг, ни детей.
Вот жили-были две сестры.
Одна (старшая) удачно вышла замуж. Муж был и богатый, и вроде даже умный. Щедрый. Сама эта старшая сестра — девушка импульсивная, шумная, общительная, деятельная.
Другая (младшая) жила невнятно, скучно, обычно. Туда — сюда, работа — дом.
Старшая сестра в порыве неуемной жизнерадостности стала младшую тормошить: звала в дом, таскала по всяким событиям, знакомила с интересными людьми.
Как выяснилось, самым интересным младшей показался муж старшей — и спустя некоторое время она, вроде бы тихо сидя в углу, как-то его увлекла, и он поменял одну сестру на другую.
Сестры разругались насмерть. Родственники все тоже передрались. Дети со всех сторон (мужнины, приобретенные в самом первом браке, общие со старшей сестрой, дети младшей от ее первого мужа) разобщились, утратили кровные связи.
Романтики, конечно, могут предположить, что у этого мужа и младшей случилась такая любовь, которая не ведает преград, и которая разрушает все на своем пути, и от которой взрываются все основы и летят космическим мусором, превращаясь по пути в бесконечность, в звезды и планеты.
И вообще, #ктомытакиечтобысудить.
Но опытные антропологи знают, что любовь, которая начинается с подлости, редко бывает безупречной нравственной чистоты переживанием.
Может быть такое, что любовь начинается со скандала. Но не с кропотливой работы исподтишка.
У одной девушки был поклонник. Обожал, дарил ценные подарки, вздыхал, не давал умереть с голоду в лучших ресторанах, угождал.
Девушка высоко ценила свое красивое лицо, длинные ноги, роскошные волосы, поэтому с плохоньким внешне и скучным изнутри ухажером дальше целомудренных прощальных поцелуев не следовала.
Ее подруга, женщина более скудно одаренная, подсуетилась — и перехватила этого безвольного мужчину. Некоторое время она думала, что у них отношения.
Но Первая Девушка вдруг ощутила неудобство: без подарков, вздохов, ресторанов и обожания она загрустила. К тому же ей стало обидно, что ее, красавицу, променяли на обычного человека — и что дело тут исключительно в торжестве плоти.
Она поманила пальцем — и поклонник, стряхнув с себя ту, другую, упал к ее ногам. Теперь она на него жалуется, и ругается, и пинает его, но не отпускает — чтобы не доставался другой.
А что подруга? Она все терпит, в надежде, что мужчина красавице надоест — и когда он будет страдать и рыдать, она утрет его слезы своими трусами, уложит в кровать и получит доступ к его грустному пенису.
«Терпение», — ответил один мужчина на вопрос, что такое любовь. (Стоило увидеть его дрожавшую жену, как сомнения в его правоте рассеивались. «Еще и уголовное преследование за нанесение телесных повреждений», — хотелось добавить, пообщавшись с ней больше пяти минут.)
Одна женщина терпела шесть лет, прежде чем добилась бывшего мужа своей кузины. Вроде тут ничего особенного — много зим и лет утекло, дело прошлое. Но этот муж — он был сукин сын.
Ничего особенного: пил, гулял, бросил беременной, вернулся, убедил сделать аборт, опять бросил — уже за аборт.
Он исчез с радаров — а появился женихом двоюродной сестры.
«Зачем?!» — первая жена поначалу даже не о себе думала, а скорее о том, что люди не меняются и что кузина губит себя, связываясь с человеком, который желает женщинам зла.
«Ты завидуешь! — вопила жена новая, только что покрытая позолотой. — У тебя не получилось, он тебя не любил!»
Позолота, конечно, облезла быстро — уже через год. Тот же сюжет: загулы, нарочитые доказательства измен, беременность, развод. В знак признательности он, правда, оставил ребенка — о котором, разумеется, ни разу не вспомнил.
Но нежные чувства сестер, понятное дело, погрубели, заржавели и, если им случалось видеться, скрипели, как старые дверные петли.
Опытный антрополог, ни разу, конечно, не опускаясь до пошлого злословия, размышляет: «Неужели такое социальное поведение разумно с точки зрения выживания вида?»
Неужели так мало мужчин, которые хотя бы издалека выглядят пригодными любовниками, партнерами, отцами?
Или дело в женском соперничестве, особом виде романтической клептомании, которая заставляет хватать то, от чего на мгновение отвернулась то ли подруга, то ли конкурентка?
Стоит ли выгода в виде мужчины (который, судя по его любовной динамике, бросит тебя лет через пять) утраты социальных и родственных связей, доверия, а также таких вроде бы эфемерных, но значительных для тонкой человеческой натуры вещей, как доверие, порядочность, уважение к чужой собственности?
Можно сказать по-простому: таких друзей и мужей за жопу и в музей.
В музей, где хранятся образцы общества, в котором у женщин не было иного достоинства, кроме свидетельства о браке, а любой более-менее не нищий мужчина считался сверхценностью, ради которой надо было жечь и крушить все живое, лгать и предавать, втыкать в спину грабли.
В настоящей жизни такие образцы удивляют не меньше, чем могло бы шокировать внезапное появление пещерного человека.
Кусаться и царапаться за мужчину? Увольте. Найдется другой.
Стыдно закручивать свою жизнь, которая могла быть блестящей и прекрасной, вокруг низменного соперничества, шкурной зависти и убогих подлостей, которые похожи на окурки, что люди кидают с балкона — вроде и мелкое хамство, а пожар разгорается серьезный.
А главное: этот ногтями вырванный, расцарапанный, потерявший товарный вид, залитый потом и кровью мужик не доставит даже скромного подобия той радости, что новый, может и б/у, но в отличном состоянии и, самое важное, который сам пришел в твои руки, добровольно, словно нарочно ждал, словно был тут только для тебя.
