В 15 лет в моей жизни случился Валера. Валера был жутко взрослым - аж двадцать с чем-то лет! - накаченным и загорелым. Лёгким в общении и очень мудрым. Еще бы – в двадцать-то с чем-то лет.
Он умел водить машину, владел приёмами карате и пел песни под гитару.
Я умела учить уроки, стремительно влюбляться и прятать сигареты от родителей в носках.
Он работал телохранителем, а я фанатела от Кевина Костнера и Уитни Хьюстон. Энд ай уил олвейс лав ююююююююююю!
Он водил меня в кино на дневные сеансы за 40 рублей. Я писала ему стихи фурами.
- Только я могу пропасть. Такой уж я человек, - загадочно сказал однажды Валера.
- Ага, - пробубнила я и написала по этому поводу очередной стих. То, что любовь всей моей жизни может куда-то испариться, я даже не представляла. А зря.
Через пару месяцев Валера, как и обещал, таинственно исчез. Совсем. Пропал с радаров, не засекался эхолокаторами, отключил телефон, перестал звонить и писать.
- Убит! - сразу же решила я, - Или ещё не совсем убит, но точно ранен, потерял память и телефон. Иначе бы, конечно же, позвонил.
Я представила себя Ахматовой и стала писать стихи со скоростью ручного пулемёта. Ямбом, хореем и амфибрахием. Прозу, романсы, белые стихи о несчастной любви и неминуемом расставании.
А ещё вообразила себя женой разведчика и начала усиленно искать Валеру, раненного или убитого. Узнавать фамилию, адрес, место работы, обстоятельства жизни… Обзванивать больницы, морги и кладбища.
На то, чтобы найти человека в огромном городе просто по имени, без общих знакомых и социальных сетей, у меня ушёл ровно год. Я была некозявой Ахматовой, но преданной женой и опытным разведчиком.
Я по крупицам выясняла, что Валера жив-здоров, женат, воспитывает дочь, работает охранником на заводе и живёт чуть ли не в соседней от меня деревне.
Через год я закончила играть в детектива. Захлопнула блокнот со стихам, сердце и глаза. Легла умирать.
Вечером пришла мама и отправила меня гулять с собакой, покупать хлеб для ужина и ватман для школьной газеты. Откачала, так сказать.
А через некоторое время в моей жизни снова случился Валера. Он ввалился в неё без звонка или предупреждения, в грязных ботинках и неизменной гитарой за плечами.
Я открыла дверь, налила чай, выслушала историю про бомбёжки в неведомой африканской стране, малярийную лихорадку, длительное восстановление в полевом госпитале в далёкой пустыне и внимательно рассмотрела новый шрам на запястье. От осколка гранаты, разумеется.
А потом принесла тетрадку со всеми фамилиями, адресами и телефонами.
Валера ошарашенно смотрел в линованные строчки, где полудетским почерком была описана его биография. Биография охранника с завода.
Он молча вышел в своих грязных ботинках. Я молча закрыла дверь .
***
А в 30 лет в моей жизни случился Саша.
Обычный такой Саша, забредший сюда случайно и околачивающийся в ней время от времени.
Саша хотел казаться взрослым, накаченным и загорелым. Лёгким в общении и очень мудрым. Уметь водить машину, владеть приёмами карате и петь песни под гитару.
Я уже давно перестала внезапно влюбляться, прятать от родителей сигареты и видеть в мужчинах то, чего в них нет.
- Только я могу пропасть. Такой уж я человек, - загадочно сказал однажды Саша.
- Ага, - пробубнила я и пошла в туалет ковырять прыщик на носу.
Саша пропал через неделю.
- О, ещё один убит, - подумала я, вспоминая осколки гранат и госпиталь в пустыне.
Через полгода Саша позвонил в дверь.
- Что ж они тут все шастают в грязных ботинках? – удивилась я и не налила гостю чая.
- Обиделась! - вынес свой приговор Саша, видя, что я не запускаю салюты в честь его фантастического возвращения, - А я, между прочим…
А ты, Саш, между прочим, не очень-то и Саша. Ты, Саш, - немножко Валера.
